Евгений Дога: «главным менеджером в культуре должен быть не бизнес, а государство». 14.04.2008

Известный советский и российский композитор Евгений Дога недавно был награжден орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени. Он автор не только многочисленных камерных и симфонических произведений, но и музыки к огромному количеству песен, а также к более чем 200 художественным фильмам. Не зря режиссер Эмиль Лотяну, с чьими кинокартинами тесно связано творчество Евгения Дмитриевича, называл его Жюлем Верном в музыке.

— Евгений Дмитриевич, ваша композиторская деятельность начиналась весьма парадоксальным образом. В 1965 году, после окончания консерватории, вы прекратили творить, хотя еще в 1963-м сочинили свой первый струнный квартет. В чем причина такого демарша?

— А зачем создавать то, что уже написано многими поколениями композиторов? Я тогда считал: вместо произведений «под Бетховена», «под Моцарта», «под Шопена» нужно сочинять свои, но на тот момент еще не нашел себя в этом. Мое суждение было, наверное, не столько рациональным, сколько интуитивным. Хотя я прекрасно понимал: процесс осознания себя как композитора должен проходить эволюционно, он требует окончательного созревания. Конечно, в душе я примерно знал, какими станут эти произведения. Мне они представлялись такими же сочными и ароматными, как те мелодии, которые играл наш сельский музыкант Федот Мурга на баритоне, с интонациями той неповторимой красоты, что могла родиться только там, на моей земле. Я не просто чувствовал будущую музыку, а готовил ее: много ездил, собирал и изучал фольклор… Но, прежде чем соединить накопленный материал с академическими музыкальными постулатами, надо постичь самого себя. Да, это сложно и удается далеко не всем, но необходимо для любого профессионального осознания, самопробуждения.

— Знаю, для вас это не просто слова. Несмотря на огромную занятость, вы по сей день ведете активную общественную деятельность?

— Это часть моей жизни. Нередко я выступаю в роли председателя или члена жюри всевозможных музыкальных конкурсов и фестивалей, в том числе детских и юношеских. И мне интересно, и деткам, надеюсь, полезно.

— А почему бы вам не попробовать свои силы в законотворчестве, став, например, депутатом Государственной думы?

— О нет! Подобные утопические идеи я оставил. Когда-то по два созыва состоял народным депутатом Верховного Совета СССР и Молдавии. Участвовал в разработке закона «Об интеллектуальной собственности». И что же? Перевесом в шесть голосов его заблокировали. Поэтому уж лучше я сочиню какое-нибудь музыкальное произведение. Хотя, как и почти все творческие люди, я заложник судьбы. Каждому человеку природа дает определенный аванс: одним большой, другим поменьше. Мне он был преподнесен, и я обязан его отработать. Знаю, должен много написать. Но, к великому сожалению, у чиновников, работающих в сфере культуры, сегодня масса проблем, очень далеких от интересов большого искусства. Мой первый балет «Лучафэрул» (за музыку которого я, собственно, и получил Госпремию) был восстановлен только через 24 года после создания. Это просто преступление, духовный мир как минимум двух поколений почитателей театра обделен. Второй балет показали лишь в прошлом году, и то в концертном исполнении. А третий, «Королева Марго», ждет своего часа уже десять лет, и когда его увидит публика, никому не известно. Сейчас я работаю над оперой «Диалоги любви» по Эминеску и Микле, но опять-таки чувствую, что это никому не надо. И, если я не успею возвратить аванс, данный мне Всевышним, потянется за мной долг в иной мир.

— Сегодня правит бал шоу-бизнес — нужны ли кому-нибудь ваши балеты и оперы?

— Конечно! Поэтому главным менеджером в музыке и культуре в целом должно быть государство, а не коммерческие структуры. Необходимо, чтобы страной управляли умные и прозорливые люди, которые понимали бы: творческого человека следует опекать, помогать ему и делать все для того, чтобы он мог сосредоточиться на реализации своих замыслов, а не выколачивал деньги на проекты да и на пропитание. Не всегда у нас происходило то, что совершается сейчас. Я помню, как относились к культуре даже в тяжелейшие послевоенные годы, когда, казалось бы, не то что об искусстве думать — жить было негде и есть нечего. Но и тогда талантливых детей специально искали: по селам ходили люди, отбирая наиболее одаренных, и определяли их в профильные учебные заведения.

— Вас именно так привлекли к занятиям музыкой?

— Нет. Выбором профессии я обязан тому самому Федоту Мурге, настоящему лэутару. Он, будучи слепым, играл на баритоне и обучал сельских детишек, прививая им любовь к музыке. Мы, четверо мальчишек-одноклассников, благодаря такому замечательному преподавателю и подвижнику поехали поступать в Кишиневское музыкальное училище. Но, даже если бы не он, нас все равно нашли бы, заметили. Послевоенное поколение ребят стремилось к образованию. А детей всегда привлекало в искусстве нечто недоступное, волшебное и красивое. Мне однажды разрешили бить в барабан в духовом оркестре в ритме польки или краковяка, что было тогда в моде… Нынешние времена совсем другие. Сегодня некоторые дети, обучающиеся при Московской консерватории да и в ней самой, обладают потрясающей, просто фантастической фортепианной техникой и композиторскими технологиями. Я им даже немного завидую: вот бы мне в свое время пройти подобную подготовку!

— А стоит ли давать такое образование? Ведь в процессе обучения происходит калибровка, будущие музыканты могут утратить самобытность, уникальность…

— У меня субъективное мнение по этому вопросу. Например, в консерватории меня учили вещам, казалось бы, противоположным тому, что я представлял о композиторском искусстве раньше. После мне понадобилось два года, дабы переосмыслить приобретенные знания. Но образование все равно необходимо: прежде чем что-то отвергать, нужно сначала это узнать. Да, я не пишу по рецептам консерватории, подобных заготовок и не может быть в творчестве, но уяснил для себя, как не надо работать, именно благодаря полученным урокам.

— По-моему, сегодня стоит обучать не только композиторскому искусству, но и продвижению собственных произведений.

— Да, это большая проблема. Я часто встречаюсь с коллегами: ни у кого ничего не приобретают, не заказывают. Кругом одни попсовые междусобойчики, где платят бешеные деньги за творения подчас непервоклассные: сами пишут — сами покупают и исполняют. Культура стала беспризорной. Ее загнали в резервацию, назвав ее именем телеканал. И, слава богу, хоть там можно утолить свою духовную жажду. Спасибо работающим там образованным и интеллигентным людям.

— Неужели нельзя что-либо изменить?

— А к кому апеллировать, если государство самоустранилось от решения подобных проблем? В советские времена, когда возникали похожие ситуации, выход находился всегда. Вот пример. В 1967-м я пришел в репертуарно-редакционную коллегию Министерства культуры Молдавии (работал в ней до 1972 года), там была дружная «команда единомышленников», члены которой заказывали друг другу произведения и, соответственно, оплачивали их за счет казны. Пришлось сломать эту «стройную систему взаимоотношений»: многих я отучил «творить» таким образом. А других, по-настоящему талантливых композиторов, наоборот, привлек к сотрудничеству. Сегодня нередко говорят, что подобные комиссии и коллегии якобы насаждали цензуру. Конечно, бывало и такое, тем не менее управлять процессом создания и подбора репертуара надо обязательно! Вы можете вообразить автомобиль, движущийся без водителя? Я — нет.

— То есть вы уже в те времена боролись с безвкусицей и попсой?

— Да бороться-то следует не с ними, а с условиями, которые их порождают. Попса всегда была и будет. Говорят ведь: какая кошка без блох? Не играть же одного Бетховена, Мусоргского или Шостаковича. В конце концов, и меня в 60-е годы гоняли за попсу.

— А что имел в виду Эмиль Лотяну, называя вас Жюлем Верном в музыке?

— А он так говорил? (Смеется.) Даже не представляю, ведь я никогда не слышал от него доброго слова ни обо мне, ни о моей работе. Он только ругал или в лучшем случае молчал. Зато в прессе, особенно после смерти режиссера (царствие ему небесное!), я вычитал столько интересных, просто потрясающих его высказываний в свой адрес, что это стало для меня отличной духовной подпиткой и еще одним поводом для благодарности. Вот такой характер был у Эмиля Лотяну.

— Ругать-то ругал, тем не менее регулярно использовал ваши произведения в фильмах.

— Его критика была направлена не на то, чтобы разрушить наши отношения или отвратить меня от работы над музыкой к той или иной кинокартине, а на улучшение результатов моего труда. Иногда и я поступаю точно так же. Кто-то даже сетует: мол, Дога опять недоволен, всегда ворчит. Однако именно тот художник, который постоянно чем-то неудовлетворен и считает, что не все еще сделано или сделано не так, как хотелось, и стремится сочинять, писать по-своему. Это нормальное состояние творческих сомнений. Я полагаю, у каждого человека есть какие-то вопросы к самому себе, окружающим… И слава богу — иначе не было бы поисков ответов, во время которых и рождаются новые мысли, идеи.

— Молодежь вы, наоборот, хвалите за потрясающую технику и композиторскую технологию…

— Да, хотя истоки, к сожалению, забыты. А мы, как и многие поколения, шли из глубинки — это хорошая традиция. И, могу сказать, примеры такого поступка, какой совершил три века назад Михаил Ломоносов, еще не исчезли, не канули в Лету, как не перевелись и его последователи. В Москве же да и в других мегаполисах вымываются, по сути, основы.

— Вы хотите сказать, теряется самобытность музыкантов?

— Русскости не хватает! Некоторые любят повторять: «Мы русские!» А что вкладывают в это понятие? Что отличает и определяет наше великое самосознание? То, что говорим не всегда грамотно или пьем много водки и пива? Литературу свою мы знаем плохо, историю отечества — еще хуже. Иногда меня приглашают на радио, я прихожу, и ведущий произносит: «Сегодня у нас в гостях молдавский композитор…» Меня это не унижает, но сужает рамки моего творчества, диапазон его действия на просторах страны. И пусть того государства, которое сегодня называют постсоветским пространством, уже нет на карте, его огромный духовный потенциал остался.

— Народу, населяющему это пространство, и сейчас есть чем гордиться. Правда, в советские времена были, как говорится, отдельные недостатки, в том числе в сфере культуры. Знающие люди рассказывают, что члену съемочной группы, например, могли предложить на выбор либо упоминание в титрах (без выплаты гонорара), либо полагающиеся деньги. А место в титрах продавали потом «кому надо». Если работник не соглашался, на его должность брали другого, посговорчивее.

— Скажу больше: покупали даже членство в Союзе композиторов. Человек приносил деньги, за него сочиняли произведение, которое служило путевкой в эту престижную организацию. Однажды и я по незнанию дал рецензию на струнный квартет одному «автору», как потом выяснилось, попросту заплатившему за партитуру. То же самое происходило с книгами, исследовательскими работами: их писали в соавторстве с научным руководителем, как правило, непосредственным начальником, не имеющим к новации никакого отношения. Причем имя того, кто являлся рабочей лошадкой, зачастую потом вообще не фигурировало на обложке. Лично меня, правда, все это не коснулось, поскольку в творческом плане я человек самодостаточный. Но такие люди всегда приходились не ко двору, а сегодня, когда дело касается шоу-бизнеса, в особенности. Сейчас кое-кому выгодно, чтобы в культуре главенствовала не государственная политика, а деньги. Нам навязывают совершенно чуждый образ жизни, сомнительные нравственные и культурные ценности. Включаю телевизор — сплошные взрывы и насилие, радио — одни и те же ритмы. А ведь когда душа болит или хочет полета, слушается и смотрится совсем другое! На Западе российские музыканты, инженеры, писатели, физики, художники, журналисты, исследователи и ученые на вес золота, ведь они мыслят нестандартно. А на родине они не нужны, их моральные и профессиональные качества нам не подходят! У нас огромнейшая богатейшая страна, и в духовном плане особенно. Когда государство начнет заниматься проблемами, чаяниями народа, повышением благосостояния и уровня его жизни, заботиться об обороноспособности, национальной и экономической безопасности, пытаться сохранить духовное прошлое страны и беспокоиться о будущем, тогда Русь-матушка окажется интересной и привлекательной. Для всего мира. Когда забота о внутреннем мире граждан станет приоритетной задачей национальных программ, отпадет необходимость в призывах любить Россию. Она сделается такой, что ее нельзя будет не любить. Я, как творческий человек, представляю наше государство огромной арфой, чьи золотые струны соединяют небо и землю. Ее звуки заставляют вибрировать меридианы и параллели целой планеты. Они передают теплоту, щедрость, духовность людей, рожденных среди полей и лесов, гор и морей…

Фото из личного архива Е. Д. ДОГИ